пятница, 21 апреля 2017 г.

Тайны исследования мозга В. Ленина



В последние два года жизни он находился под постоянным наблюдением немецких врачей, а после смерти его мозг в течение десяти с лишним лет тщательно исследовался учеными и работой их опять же руководил немецкий профессор Оскар Фогт.
Этим малоизвестным обстоятельствам жизни основателя Советского государства, а также его посмертной судьбе посвящена книга немецкого историка Йохена Рихтера «Раса, элита, пафос (Хроника медицинской биографии Ленина и история исследования элитного мозга в документах)», некоторые выдержки из которой мы предлагаем вам сегодня.

Ожидание в Горках
Знаменитые врачи, и русские, и выписанные из Германии, больше ничего не могли и посоветовать. Он почти не спал. В Москве ходила глухая молва, будто по ночам Ленин «воет как собака», случайные прохожие в ужасе прислушиваются издали.
Марк Алданов. Самоубийство

Двадцать седьмого января 1922 года решением ВЦИК Владимир Ильич Ленин был назначен руководителем советской делегации на Генуэзской конференции — международной конференции по экономическим и финансовым вопросам. Шестого февраля Ленин составил директиву, определявшую, что делегация будет добиваться пересмотра Версальского договора и аннулирования всех долгов. Конференция открывалась 10 апреля. Однако в конце марта Ленин был вынужден отказаться от личного участия в ней. На посту руководителя его сменил Георгий Чичерин. Самочувствие Ленина заметно ухудшилось.
В середине апреля для лечения Ленина впервые прибыл немецкий терапевт — Георг Клемперер. По его мнению, причина болезни была в том, что организм Ленина медленно отравлялся свинцом, ведь после покушения Ф. Каплан в теле вождя остались пули. Хирург Владимир Розанов, консультировавший Ленина, признавался позднее, что ему, как врачу, через руки которого прошли тысячи раненых, подобная мысль показалась довольно абсурдной, о чем он и сказал наркому Семашко. Тот согласился, но пули все же решили извлечь.
Когда о подобном диагнозе узнал другой немецкий врач, прибывший в Москву, — Мориц Борхардт, он изумился и проронил: «Unmoeglich!» («Невозможно!»), но затем, похоже, одумался и, вероятно, чтобы не умалить авторитет своего коллеги в глазах российских врачей, заговорил «о новейших исследованиях в этой области». 23 апреля 1922 года хирург Борхардт оперировал Ленина и удалил одну из пуль. Другая пуля, застрявшая в соединительной ткани, осталась на месте. На первый взгляд, операция прошла гладко, и уже через четыре дня пациент участвовал в заседании Политбюро. Однако, на самом деле, операция не принесла пользы, поскольку Клемперер не сумел определить подлинную причину болезни.
Пятнадцатого мая Ленин распорядился расширить применение смертной казни — это был последний законопроект, который он видел до болезни. Через десять дней он перенес первый инсульт. В июне его вновь обследовал Клемперер. На этот раз приговор оказался точен, но неутешителен: пациенту осталось всего полтора года жизни.
В начале июня в Россию прибыл невролог из Вроцлава (Бреслау) Отфрид Фёрстер. С декабря 1922 по январь 1924 года он фактически исполнял обязанности главного лечащего врача. Именно он настоял на том, чтобы в лечении пациента предпочтение отдавалось не медикаментам, а успокоительным упражнениям, прогулкам и походам в лес. Ожидая выздоровления, Ленин поселился в Горках — имении, принадлежавшем до революции вдове Саввы Морозова.
В октябре Ленин вновь стал работать в Кремле, правда, его рабочий день был ограничен пятью часами. Однако в середине декабря он перенес повторный инсульт и теперь оказался под постоянным наблюдением Фёрстера.
Через месяц после этого в Москву для участия в первом Всероссийском конгрессе психоневрологии прибыли известные исследователи головного мозга — супруги Сесиль и Оскар Фогт. Их доклад о «патоархитектонике», венчавший четвертьвековой опыт исследования коры головного мозга, произвел очень сильное впечатление на присутствовавших.
Вскоре на заседании Политбюро заговорили о приглашении Оскара Фогта для лечения Ленина. На его кандидатуре настаивала Клара Цеткин, заявлявшая, что Фогт не только всемирно известный специалист, но еще и «коммунист по своим убеждениям» (Цеткин явно переоценила левые убеждения социалиста Фогта). Только Зиновьев высказался против этого приглашения, а Рыков воздержался при голосовании. Впрочем, Фогт лишь консультировал лечащих врачей Ленина; самого пациента ему не довелось видеть при жизни. 

Девятого марта 1923 года, после третьего, очень тяжелого инсульта, болезнь Ленина перешла в критическую стадию. Он потерял речь; правая сторона его тела была парализована. Советское правительство обратилось за помощью еще к четырем известным немецким врачам: терапевтам и неврологам Максу Нонне, Оскару Минковски, Освальду Бумке и Адольфу Штрюмпелю. Вместе со шведскими и российскими коллегами они составили международный консилиум, заседавший под руководством Семашко с марта по апрель 1923 года. Его участники обсуждали диагноз и способы излечения Ленина.
В ту пору во всех сомнительных случаях врачи следовали правилу «In dubio suspice luem» («В сомнительных случаях ищите сифилис»). Так возникло предположение о том, что причиной болезни Ленина был запущенный сифилис. Сам он, кстати, тоже не исключал такой возможности и потому принимал сальварсан, а в 1923 году еще пытался лечиться препаратами на основе ртути и висмута. Не случайным было и приглашение Макса Нонне, автора классического справочника «Сифилис и нервная система» (1902) и одного из авторитетных специалистов в этой области, умевшего как никто другой диагностировать поздние формы сифилиса.
Однако догадка была опровергнута. «Абсолютно ничто не свидетельствовало о сифилисе» — записал впоследствии Нонне. Впрочем, само присутствие этого врача породило слухи о сифилисе у Ленина. В биографиях Ленина все еще можно встретить отголосок этих слухов.
Участники консилиума «прилагали всяческие усилия сохранить жизнь Ленину, поскольку… после его смерти ожидались приход к власти радикального крыла [партии], отмена новой экономической политики, разрыв любых торговых отношений с заграницей и полный экономический крах России», — вспоминал смятение умов во время болезни Ленина психиатр Освальд Бумке. Он же приводит такую выразительную психологическую зарисовку: «Как правило, ежедневно в приемной Ленина… дежурили восемь врачей, шесть русских и два немца… Русские врачи были необычайно хорошо подготовлены в медицинском отношении, все они были хорошими диагностами и блестящими исследователями, некоторых осеняли великолепные научные идеи. Одного им недоставало — способности действовать. Во время многочасовых дискуссий мне часто казалось, что я вижу перед собой точную копию российского генштаба, который в самые тревожные моменты Мировой войны пускался в такие же длинные дебаты в поисках лучшей стратегической идеи… Нередко мы часами спорили о мерах, которые у нас принимают помощник врача или медсестра. Когда же эти переговоры, подчас прерываемые рассуждениями… о русской и немецкой душе, о каком-нибудь научном труде или вопросе мировоззрения, приносили хоть какой-то результат, внезапно один из русских врачей вновь заводил ту же волынку: «А вы не думаете, что лучше бы сделать то-то и то-то?»
В конце концов, кто-нибудь из немецких врачей брал на себя смелость, выписывал рецепт и заботился о том, чтобы бумажка с рецептом была не позабыта на столе, а отдана в аптеку».
Тем временем состояние Ленина не улучшалось. Наконец, в середине мая его решено было вновь вывезти в Горки «в надежде на целебное действие свежего воздуха». Однако чуда не произошло.
Оно и не могло произойти. В октябре 1923 года на совещании шести руководителей Советского государства обсуждаются варианты будущего погребения Ленина. Как явствует из сохранившихся документов, еще в марте того же года в министерстве иностранных дел Германии начинают составлять соболезнование, адресованное советскому правительству «по случаю кончины вождя». Мир замер в ожидании перемен, которые должна была принести эта смерть.
Тем временем всемогущий вождь превращался из субъекта мировой истории в объект усилий врачей, действовавших по поручению Политбюро. Особенно искусно манипулировал их действиями Сталин. Недаром изданная недавно в Германии книга Эрнста Шенка о событиях в СССР в 1922-1923 годах носит такое необычное название: «Медицинский протокол захвата власти». Разумеется, Ленин не мог не видеть, что уже «не врачи давали указания Центральному Комитету, а Центральный Комитет давал инструкции врачам» (передано со слов Елизаветы Драбкиной), но ничего не мог поделать.
«Врачи были смертельным оружием, несложным в обращении, — писал гэдээровский прозаик-диссидент Штефан Гейм, очерчивая психологию борьбы за власть простейшими медицинскими средствами, чем так ловко научились пользоваться в тоталитарных государствах. — Как можно защититься от приговора комиссии, самих корифеев, решивших, что глубокоуважаемый пациент должен изменить образ жизни, ему нужно разгрузиться от дел, выбрать тихую жизнь в тихом уголке; любой протест без труда подавляется; коллектив, заручившись авторитетом врачей, требует соблюдения дисциплины — все в интересах твоего здоровья, товарищ; а потом, может быть, и тиснут фотку в газету, где сочувствующий коллектив с чувством глубокой скорби, но уже не сдерживая улыбок, обступает юбиляра, отправленного наконец на запасный путь и теперь, в халате и войлочных туфлях, вспоминающего, как когда-то все эти людишки лебезили перед ним».
Стоит ли удивляться тому, что Ленин вскоре стал испытывать глубокое отвращение к окружавшим его врачам, в которых видел теперь лишь приставленных к нему охранников — длинную руку Политбюро, душившую всякое его намерение?
Наступил новый 1924 год. Заканчивалась третья неделя его, когда вождь умер. Пришло время скорби и восхвалений. Возможно, красноречивее всего был приговор, вынесенный Ленину писателем Марком Алдановым: «Верно, половина человечества «оплакала» его смерть. Надо было бы оплакать рождение».

Ожидание на Якиманке

В один из первых январских дней 1925 года Оскар Фогт, находившийся тогда в Берлине, получил письмо из Москвы от старейшего русского невролога Лазаря Минора. Тот сообщал, что специальная комиссия обсудила план исследований мозга В.И. Ленина в соответствии с последними достижениями современной науки. Предстояло материально обосновать гениальность Ленина. Все члены комиссии «склонны пригласить Вас, г-н профессор, для консультации по этому вопросу и, возможно, для личного участия в исследованиях», которые будут проводиться в Москве.
…Исследования мозга выдающихся людей начались задолго до Октябрьской революции. Еще в 1798 году австрийский врач Франц Йозеф Галль, основатель особой науки — френологии, заявил, что было бы крайне поучительно исследовать мозг гениального человека. По его мнению, умственные способности человека напрямую связаны с размерами его мозга и даже со строением его черепа. Как считал Галль, когнитивные (познавательные) способности сосредоточены в передней части мозга, а инстинкты гнездятся в задней его части.
К середине ХIХ века френология стала во Франции и Германии орудием антиклерикальной и демократической оппозиции. Ее сторонники, материалисты, считали мозг органом тела; ее противники — органом души. Те и другие, правда, сходились в одном: «Женщины менее умны, чем мужчины, а чернокожие африканцы не способны к культурному развитию».
Во второй половине ХIХ века и в начале ХХ века проводится ряд исследований элитных образцов головного мозга, в частности, исследуется мозг математиков Гаусса и Ковалевской, химика Менделеева, биолога Геккеля.
Одним из таких исследователей был Оскар Фогт (1870 — 1959). Еще в 1898 году этот молодой и уже популярный врач, которому покровительствовал один из его пациентов — стальной магнат Фридрих Альфред Крупп, — основал в Берлине Неврологическую центральную станцию, где занимались изучением мозга (позднее она была преобразована в Невробиологический институт).
К 1925 году Фогт блестяще владел методом цитоархитектонического исследования мозга. Суть его в следующем. Делаются тончайшие срезы коры головного мозга, и под микроскопом изучается ее «архитектоника» — ее вертикальные или горизонтальные изменения: там иным стал размер клеток мозга, там изменилось их число или плотность их связей с другими нейронами. От всего этого могут зависеть интеллектуальные способности человека и его душевные качества.
Если прежде психология была основана лишь на субъективных оценках: «умный» — «глупый», «талантливый» -«бездарный», «нравственный» — «преступный», то теперь архитектоника мозга вроде бы давала критерий, позволявший судить, каким доподлинно был этот человек, сколько в нем было ума, доброты, таланта по сравнению с эталоном.
В берлинском институте Фогта давно пытались искать «эталоны», исследуя образцы мозга «исключительных личностей», — с одной стороны, представителей элиты, а с другой стороны, маргиналов и убийц. Работы велись в сотрудничестве с генетиками. «Разумеется, мы стоим только у истоков науки» — не уставал повторять Фогт.
В Москве перед ним стояла двойственная задача. Во-первых, требовалось доказать, что Ленин — что бы там ни клеветали враги! — до самой смерти сохранял «нормальный» рассудок, а, во-вторых, что Ленин отличался от всех нормальных людей — он был гениален.
Фогт сомневался. Переезд в Москву вовсе не вдохновлял его. «Если Вам нужна моя помощь, то Вы, разумеется, можете рассчитывать на поддержку. Я мог бы ходатайствовать перед Семашко, комиссаром здравоохранения, и сестрой Ленина, чтобы мозг был переслан Вам в Берлин», — успокаивал его Отфрид Фёрстер, также приславший ему письмо.
Успокаивал — и Фогт постепенно увлекался идеей предстоявшего опыта. Он пишет Фёрстеру: «Самый интересный вопрос, несомненно, таков: в чем заключается особенность ленинского мозга? Быть может, цитоархитектоника даст на это некий ответ».
Конечно, кандидатура Фогта была не единственной. Назывались и другие имена — русские и иностранные. И все-таки выбор был сделан в пользу Фогта. Немало способствовали тому сложившиеся у него доверительные отношения как с советскими (Семашко, Литвинов, Горбунов), так и с немецкими политиками.
В феврале 1925 года Фогт приехал в Москву. На первом же заседании комиссии — в нее входили московские невропатологи Л. Минор и В. Крамер, антрополог В. Бунак, патолог А. Абрикосов и другие — Фогт и все присутствовавшие подтвердили, что можно «материально обосновать гениальность Ленина». Этого как раз и хотела сталинская фракция в Политбюро.
Фогт схематично обрисовал свои планы. Уже на первых стадиях исследования можно оценить особенности строения мозга Ленина. Многочисленные срезы его мозга будут сравнивать со срезами мозга других людей, а полученные данные — соотносить с его психологическим портретом.
Конечно, в Москве нет ни опытных препараторов, способных выполнить эту работу, ни подходящего оборудования, продолжал Фогт. Поэтому мозг Ленина надо отправить за границу. Однако последнее слово осталось за Политбюро.
В Москву были вызваны из Берлина Сесиль Фогт и главный препаратор института Маргарет Вёльке. Они привезли сто килограммов аппаратуры. В ближайшие два года предстояло разделить мозг на десятки тысяч срезов толщиной около пяти микронов каждый и исследовать их под микроскопом. Общее руководство было поручено Фогту. «Профессор Фогт, — значилось в контракте, — оставаясь в Берлине, оповещается о ходе работ, а также докладывает московской комиссии, когда необходимо его личное присутствие в Москве». Срок работ не был обозначен. Было ясно, что предстоят многолетние исследования.
Начать их Фогт предложил с правого полушария мозга, поскольку оно менее разрушено недугом. Он запросил историю болезни Ленина и его биографию «для полноценного исследования его личности». В протоколе сказано, что «комиссия решила передать профессору О. Фогту краткую выписку из истории болезни В.И. Ленина и оказать ему содействие в сборе фактов биографии В.И. Ленина».
Для Советского Союза контракт с Фогтом означал выход на самый передовой уровень исследований головного мозга. Двенадцатого ноября 1927 года в Замоскворечье, на Большой Якиманке, открылся Институт мозга — одно из ведущих научных учреждений СССР. Его директором стал Фогт.
Институт мозга был устроен по образцу берлинского института Фогта. Решено было исследовать образцы мозга выдающихся людей, а также сравнивать строение мозга людей разных рас. Только так, считал Фогт, можно объяснить, вызвана ли «культурная отсталость некоторых рас» общественными условиями, в которых они живут, или же их анатомией.
По желанию Фогта, оба института должны были составлять «единый коллектив,… занимаясь решением тех же самых проблем, но распределяя свою работу так, чтобы не повторять ее, а оказывать друг другу взаимную помощь». Московский Институт мозга существует и поныне, а вот берлинский не пережил войну.
Там же, на открытии института, Фогт доложил первые результаты работы. За два с половиной года было сделано свыше 30 тысяч срезов мозга. «Ясно вырисовалось резкое отличие структуры мозга Ленина от мозга обычных людей. У Ленина пирамидальные клетки были развиты значительно сильнее; соединявшие их ассоциативные волокна были гораздо многочисленнее». Как делал вывод Фогт, «материальная база» мозга Ленина оказалась «значительно богаче»; его ассоциативная способность развита очень высоко.
Профессор Фогт, торжествовала газета «Правда», объяснил загадку психики Ленина, его гениальность, его способность ориентироваться в сложных ситуациях и стремительно действовать.
Конечно, выводы были весьма поспешными, ведь большая часть образцов ткани мозга Ленина была еще не исследована под микроскопом. Фогт вынужден был выдавать желаемое за действительное, поскольку все ожидали от него подобного заявления. Уже второй год ему сообщали, что Сталин и другие вожди ждут от него первых результатов. Их он и обнародовал, добавив, что предстоит углубленный анализ мозга Ленина, но эту оговорку мало кто расслышал. Советские и немецкие газеты с восторгом сообщали о пирамидальных клетках.
«Это выражение — «пирамидальные клетки» — производит на меня глубочайшее впечатление. Оно роднит эстетику нашей современности, строгие треугольники, прочие геометрические фигуры с мудростью Древнего Египта» — говорит в эйфории персонаж романа «Мозг Ленина», принадлежащего перу немецкого писателя Тильмана Шпенглера.
Фогт различал в коре головного мозга несколько слоев клеток. Один из них содержал особенно крупные клетки, чьи отростки образовывали плотную сеть. Эти клетки и получили название «пирамидальных». Считалось, что они составляют основу высшей нервной деятельности. Длина их отростков порой достигала десяти сантиметров, поэтому они могли контактировать с далеко отстоящими клетками.
Два года спустя, 10 ноября 1929 года, Фогт выступил с первым официальным докладом. К этому времени коллекция института содержала, помимо мозга Ленина, еще тринадцать элитных экземпляров мозга, в том числе мозг наркома А.Д. Цюрупы, члена ЦК РКП(б) Скворцова-Степанова, а также 39 образцов мозга людей разных национальностей. Их исследование должно было ответить на вопрос, влияет ли раса человека на архитектонику его мозга. Ответ оказался отрицательным. «Между лицами разных национальностей не имелось никаких различий в строении коры головного мозга» — писал позднее Семен Саркисов, заместитель директора Института мозга.
Однако в той части, что касалась исследования мозга Ленина, отчет содержал мало нового. «В третьем слое коры… я обнаружил пирамидальные клетки еще не виданного мной размера, — сообщил Фогт. — Мозг Ленина отличается наличием очень крупных и многочисленных пирамидальных клеток, подобно тому как организм атлета отличается очень сильно развитой мускулатурой… Анатомия мозга Ленина такова, что его можно назвать “ассоциативным атлетом”».
Итак, Фогт фактически повторил свои прежние выводы, но теперь голоса критиков звучали все громче. Так, его немецкий коллега Вальтер Шпильмайер напомнил, что в головном мозге слабоумных людей также встречали пирамидальные клетки. «Что же тогда означает отклонение от нормы, если оно в одном случае присутствует у гениально одаренного человека, а в другом случае — у умственно неполноценного человека?»
Достигнутые результаты не удовлетворяли и советских руководителей. К тому же политическая ситуация в СССР к 1930 году заметно изменилась. На страну опускался «железный занавес». Своих постов лишились сторонники контактов с Западом — Семашко, Горбунов, Луначарский, Ольденбург.
Институт мозга в 1930 году был передан в ведение Коммунистической академии — кузницы «красных профессоров». Мнением Фогта об этих реформах уже не интересовались. Наоборот, его подвергали нещадной критике. Так, в январе 1932 года член ЦК ВКП (б) А. Стецкий пишет письмо-донос Сталину, сообщая, что профессор Фогт, несмотря на заключенный с ним контракт, не бывает в Москве и фактически не имеет никакого отношения к Институту мозга. Зато в своих лекциях, читаемых на Западе, он позволяет себе недопустимое: демонстрирует диапозитивы фрагментов мозга Ленина и сравнивает их с образчиком мозга некой преступницы. В заключение Стецкий предлагал передать мозг Ленина на хранение в Мавзолей и прекратить любые сношения с «буржуазным профессором» Фогтом.
«Основанный мной московский Институт исследования мозга, — писал в апреле того же года Фогт, — все больше подпадает под коммунистическое влияние, хотя мне… обещали, что членство в коммунистической партии не будет иметь для моих сотрудников никакого значения. Однако за моей спиной Институт был поглощен Коммунистической академией… Теперь он занят главным образом антирелигиозной пропагандой».
И тут события приняли неожиданный поворот. Решением Политбюро от 13 апреля 1932 года Институт мозга был восстановлен, а должность его директора зарезервирована за Фогтом; его заместителем был назначен Саркисов. Воссозданный Институт мозга заметно расширился. Если в 1929 году в нем работали шесть человек, то теперь — двадцать, в том числе 6 ученых, 7 лаборанток и препараторов, 2 фотографа.
Изменилось и еще кое-что. Начиная с 1932 года, ни в одном из институтских темпланов не упоминается исследование мозга Ленина. Вопрос о его гениальности уже не мог обсуждаться публично. Ленин на глазах превратился в культовую фигуру, «воплощенную гениальность». У него не осталось никаких качеств, кроме положительных. Как можно было точно атрибутировать структуры его мозга? Основатель страны безбожников стал безлик, как Бог — как пролетарский Бог-Отец.
Простое географическое перемещение Фогта из Советского Союза в нацистскую Германию или буржуазную западную страну не могло помочь, ибо здесь Ленин рассматривался как «воплощение зла», а значит, тоже должен был обладать строго определенным набором качеств.
Между тем Ленин был противоречивейшей фигурой. Вот лишь несколько мнений о нем. «Он совершал самые страшные злодеяния и допускал самые большие заблуждения, следуя самым благим иллюзиям» (А. Балабанова). «Вождь большевиков был воплощением исторической безответственности» (Д. Волкогонов). Он был «не только интеллигентным, скромным и не терпящим фальши, как уверяли авторы его приукрашенных биографий, но и вспыльчивым, нетерпимым, замкнутым, лишенным чувства юмора и типичным филистером в частной жизни» (Вольфганг Руге, ГДР/Германия).

В ожидании гения

Двадцать седьмого мая 1936 года глава Советского государства Михаил Калинин доложил на заседании Политбюро об итогах исследования мозга В.И. Ленина, длившегося почти двенадцать лет. К докладу прилагался отчет, подготовленный советскими учениками Фогта и подписанный Саркисовым. Он был намного подробнее последнего отчета Фогта, хотя новых идей в нем почти не появилось.
Так, было отмечено, что в лобной доле мозга Ленина (ее развитие связано с волевыми задатками) имелось больше извилин, чем у Луначарского, Маяковского, И. Павлова или Цеткин. Его нижняя теменная и височные доли — они управляют речью — тоже изобиловали извилинами, чем заметно отличались от средних показателей. Лобный участок занимал у Ленина 25,5 процентов всей поверхности мозга, в то время как у Маяковского — 23,5 процента. Собранные данные позволили составить архитектоническую карту мозга Ленина. Резюме было таким: мозг Ленина обладает особенно сложным рельефом и своеобразной конфигурацией борозд и извилин.
Однако исследователи избегали сравнивать мозг Ленина с образцами мозга «обычных» людей, а потому было непонятно, чем все-таки Ленин анатомически сложнее устроен, нежели те революционные солдаты и матросы, гудевшие на митингах. Быть может, эти числа и проценты, отличавшие «прозрачное чело» Ильича от «светлых голов» его нескольких соратников, совершенно типичны для масс обывателей? Подобный вопрос не могли не задать непредвзятые критики.
Наконец, сама работа ученых не отвечала принципам статистики. Они не подсчитывали степень разброса данных, стандартные отклонения и тому подобное, а лишь сравнивали мозг Ленина с теми образцами мозга, что уступали ему по каким-то параметрам. Не для науки они старались выбирать — не вымерять! — цифры, а для партийных чиновников, ждавших заведомо известный ответ.
Тем временем профессор Фогт из руководителя опыта превратился в безучастного попутчика. С 1930 года он не был в СССР и абсолютно не занимался возложенной на него задачей, докладывал Сталину в июле 1935 года председатель ученого совета при ЦИК СССР Владимир Милютин.
После захвата власти Гитлером положение Фогта весьма осложнилось. Его квартиру обыскивали, подозревая его в связях с советскими коммунистами. Его телефонные разговоры прослушивали. Наконец, его сместили с поста директора берлинского института. Тем не менее он оставался директором московского Института мозга, и его отсутствие мало сказывалось на работе учреждения. Лишь в 1937 году Фогта сменил на этом посту С.А. Саркисов и пробыл в должности директора до 1968 года.
В октябре 1941 года бывший студент МВТУ и рейхсминистр Альфред Розенберг получил переправленное к нему письмо невролога Алоиза Корнмюллера. «В связи с тем, что взятие Москвы в настоящее время представляется делом решенным, беру на себя смелость напомнить следующее. В московском Институте мозга находится полный комплект препаратов мозга Ленина. Не считаете ли Вы… полезным распорядиться, чтобы в случае взятия Москвы этот материал был бы сразу же реквизирован?» Впрочем, даже если бы вермахт и захватил советскую столицу, немцам не достался бы этот трофей: мозг Ленина был своевременно эвакуирован.
Уникальный научный объект остался в СССР, но результаты его исследования по-прежнему представляли «тайну за семью печатями». О них доложили руководителям партии, о них известили некоторых коллег, а в остальном результаты эксперимента — уникального по своей тщательности, обширности и продолжительности — остались засекреченными.
Еще в 1936 году Саркисов был готов приступить к публикации отчета, но партийное руководство запретило это делать. Руководители Института мозга продолжали получать отказ и в брежневские времена, например, в 1967 и 1969 годах в ответ на обращения в ЦК КПСС, в 1980 году в ответ на обращение в Президиум Академии медицинских наук.
Так, в 1967 году первое поколение сотрудников Института мозга — Саркисов, Филимонов, Попов и Чернышев — вместе с молодыми коллегами подготовили к изданию монографию «Мозг В.И. Ленина. — Цитоархитектоническое исследование». Однако их работа не была опубликована даже в канун столетнего юбилея Ленина. Материалы монографии появились в виде двух статей лишь в 1993 году в сборнике «Успехи физиологических наук». Здесь впервые были обнародованы точные результаты работы Фогта, Саркисова и ряда других ученых.
Тем временем отношение к цитоархитектонике заметно изменилось. Сейчас уже ясно, что гениальность человека нельзя сводить лишь к особенностям клеточной структуры его мозга. Нужно научиться различать морфологический и функциональный образы головного мозга. С помощью новейших технологий, прежде всего томографии, удается разглядеть, как распространяется раздражение внутри мозга, и наглядно показать, как развивается человеческая мысль. Процесс мышления человека, его мысленная реакция на происходящие события становятся видны воочию. Подобные наблюдения дают совершенно другие результаты, нежели морфологический анализ.
Анатомия головного мозга переосмысляется заново.

А родственник Ленина стал президентом Германии

Немецкие и шведские корни Ленина по материнской линии тщательно прослежены в работе А. Брауэра, опубликованной в «Генеалогическом ежегоднике» за 1972 год. Родители Марии Александровны Ульяновой (Бланк) были немцами. Ее отец, Александр Дмитриевич Бланк, происходил из семьи волынских немцев, а мать — Анна Гросшопф — была дочерью петербургского купца Иоганна Готлиба Гросшопфа и матери-шведки. В ХVIII веке предки Гросшопфа были видными любекскими купцами, и, как показало исследование, проведенное одним из швейцарских историков, от этой же купеческой семьи из Любека ведет свое происхождение и семья недавнего президента Германии Рихарда фон Вайцзеккера.

Зубр и Фогт


После заключения контракта с Фогтом советские власти направили в Берлин несколько молодых ученых. В их число попали генетик Н.В. Тимофеев-Ресовский и его жена. Вскоре «Зубр» возглавил отдел в берлинском Институте исследований мозга. Благодаря ему институт стал меккой для генетиков всего мира.

Шесть уровней мозга

В двадцатые годы в коре головного мозга насчитывали шесть основных слоев. Первый, верхний слой был беден нервными клетками. Второй содержал небольшие пирамидальные клетки. Третий состоял исключительно из крупных пирамидальных клеток диаметром до 540 микронов. Четвертый слой состоял из небольших клеток. В пятом находились пирамидальные клетки, а в шестом — клетки разной формы, поэтому его назвали мультиформным слоем.
Источник: Fark.ru

http://fark.ru/
http://informacia.ru/news/news1425.htm
 0


  • 2



ригаРетро-детектив. Покушения и инсценировки. Дорожно-транспортные инциденты с президентом Ельцыным

ригаРетро-детектив. Воинов-кремлевцев, охранявших саркофаг с телом Ленина, разбросало по всему траурному залу.

ригаРетро-детектив. Глаза жертвы и убийцы встретились. И в то же мгновение грянул выстрел. Нарком свалился на пол без крика, без стона. Пуля..

ригаРетро-детектив. Преодолевая оцепенение, Володарский опустил руку в карман, где у него лежал револьвер. В отличие от террориста, оружие коми

ригаSP Leģions. Ретро-детектив. Покушение на Ленина готовилось "Союзом георгиевских кавалеров". Судьба участников.

ригаSP Leģions. Ретро-детектив. ФАННИ КАПЛАН НЕ РАССТРЕЛЯЛИ! Эхо роковых выстрелов, прозвучавших 30 августа 1918 года, не утихает до сих пор.

ригаSP Leģions. Ретро-детектив. Второй случай покушения на саркофаг с телом Ленина

ригаSP Leģions. Ретро-детектив. Как банда Кошелькова у Ленина автомобиль отжала

ригаSP Leģions. Ретродетектив. Какие черты характера Брежнева доставляли охране особые трудности

ригаSP Leģions. Ретро-детектив. ЛЕГЕНДА О ЦИАНИСТОМ КАЛИИ. Действительно ли Сталин отравил Ленина?

ригаSP Leģions. Ретро-детектив. 13 Покушений на Путина

ригаSP Leģions. Ретро-детектив. Первая попытка организованного покушения на Ленина

ригаSP Leģions. Ретро-детектив. Никитин зашёл в Мавзолей. Дошел до тела Ленина, выхватил «Наган» и успел произвести два выстрела

ригаSP Leģions. Ретро-детектив. Третий случай покушения на саркофаг. Повреждения были значительные. Над правой бровью образовался разрыв кожи..

ригаSP Leģions. Ретро-детектив. Как Ленина на велосипеде сбили и как Бухарин Ленина арестовать хотел

ригаУбийства "семьи" Мэнсона. Самые громкие преступления и процессы 20-го века

ригаДоктор Криппен. Самые громкие преступления и процессы 20-го века

ригаРоберт, Дадди и Уитни. Резня на Брейбург-стрит. Самые громкие преступления и процессы 20-го века

ригаЧарли Старквезер - убийца с пустоши. Самые громкие преступления и процессы 20-го века

ригаСамые громкие преступления и процессы 20-го века. Джек - раздеватель

ригаСамые громкие преступления и процессы 20-го века. Дело доктора Сэма Шеппарда

ригаСамые громкие преступления и процессы 20-го века. Деннис Нильсен. Дружелюбный убийца

ригаДжон Кристи с улицы Рилингтон-Плейс. Самые громкие преступления и процессы 20-го века

ригаСамые громкие преступления и процессы 20-го века. Браун и Кеннеди. И другие убийцы полицейских

ригаСамые громкие преступления и процессы 20-го века. Дело Гэри Гилмора

ригаСамые громкие преступления и процессы 20-го века. Большое ограбление поезда

ригаДэфео и Бенсон. Убийства ради наследства. Самые громкие преступления и процессы 20-го века

ригаПохищение Петти Херст. Самые громкие преступления и процессы 20-го века

ригаЧерная пантера. Самые громкие преступления и процессы 20-го века

ригаДжон Диллинджер - враг общества № 1. Самые громкие преступления и процессы 20-го века

ригаДжон Гейси - клоун убийца. Самые громкие преступления и процессы 20-го века

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Йоркширский потрошитель"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Чарли Старкуэзер. Бэдлэндский убийца"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Дональд Мерретт, пират убийца"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Счастливчик Лучиано и мафия"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Тед Банди. Серийный убийца"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Дэн Уайт, убийца в мэрии"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Ричард Рамирес, ночной ловчий"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Похищение ребенка Линдбергов"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Робертс, Дадди и Уитни, убийство на Брейбрук стрит"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Леонард Лэйк. Серийные убийства в округе Калаверас"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Хиллсайдские душители"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Доктор Джеффри Макдоналд . Убийца в зеленом берете"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Ма Баркер и другие враги общества"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Нэвилл Хит, убийца женщин

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Хейг, убийца с кислотной ванной"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Уэйн Уильямс, убийца из Атланты"

ригаСамые громкие преступления и процессы 20 века "Лорд Хо Хо. Измена Уильяма Джойса"

Новости и кошмары нашего городка